Геополитика реиндустриализации: воспользоваться ситуацией

< =" ">

Задача России - использовать сложившуюся в мире геополитическую ситуацию.

Одна из важнейших задач, стоящих перед Россией, - использовать сложившуюся в мире геополитическую ситуацию, чтобы провести реиндустриализацию страны на новом витке технологического развития.

Последняя предвыборная статья Владимира Путина, посвященная вопросам международной политики, по сути стала продолжением его знаменитой Мюнхенской речи. Конечно, интонационно статья более спокойная, чем речь. Но ведь это статья в российской газете, а не публичное выступление перед «заклятыми друзьями», да еще на их территории. Если Мюнхенская речь была призвана обратить внимание на острое недовольство России тем, как учитывает (точнее, не учитывает) ее интересы Запад, так сказать, имела место попытка достучаться, то статья в «Московских новостях» - фиксация изложенного ранее подхода. Явная констатация, что после президентских выборов Россия продолжит двигаться тем путем, контуры которого Путин сформулировал в начале 2007 года.

Суть этого пути можно кратко описать так. Россия будет продолжать искать свое новое место в мире - в глобальной политической и экономической системе. Однако подобная интеграция будет происходить исключительно на основе продвижения национальных интересов. «Мы не можем и не хотим изолироваться» - один из первых и наиболее четких путинских тезисов. Но при этом далее он подчеркивает, насколько сложна задача «обеспечить России равноправные позиции в современной системе мирохозяйственных связей, свести к минимуму риски, возникающие при интеграции в мировую экономику, в том числе в контексте упомянутого вступления в ВТО и предстоящего присоединения к ОЭСР».

Членство в Организации экономического сотрудничества и развития - давняя заветная цель Москвы. Ведь ОЭСР - это, скажем так, наглядное оформление пресловутого «золотого миллиарда». Организация, в рамках которой происходит выработка и координация социально-экономического развития Запада (в широком смысле этого слова). То, что эта цель Путиным явно поставлена, весьма показательно. Это означает, что не раз и не два высказанное в статье раздражение по поводу методов, которые Запад использует в отношениях с Россией, да и с другими странами, - это именно недовольство методами. Но это не выражение желания порвать с Западом.

Тут стоит привести еще одну цитату - подчеркнуто личностное высказывание по поводу того, как непросто шли переговоры о присоединении к ВТО: «Скажу откровенно: на этом длинном и тернистом пути иной раз хотелось "хлопнуть дверью", вообще бросить переговоры. Но мы не поддались эмоциям. В итоге достигнут вполне благоприятный для нашей страны компромисс...» Так что и в дальнейшем стоит ожидать продолжения этой линии - Россия будет продолжать двигаться в избранном направлении. Будет жестко, неуступчиво, «не поддаваясь эмоциям» отстаивать свои интересы, не скатываясь в конфронтацию. Статьей «Россия и меняющийся мир» Путин подтвердил свою репутацию нечасто встречающегося в нашей стране политика - государственника-западника. Человека, стремящегося произвести органичный синтез патриотизма и способности к открытому, свободному взаимодействию с передовой частью современного мира.

Приоритеты и альянсы

В эту картину точно укладывается то, как именно Путин расставляет региональные акценты российской внешней политики:

1. Процветающий и стабильный Китай нужен России, и, в свою очередь, Китаю нужна сильная и успешная Россия.

2. Россия - неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации. Наши граждане ощущают себя европейцами.

3. В отношениях с США мы были бы готовы пойти действительно далеко, совершить качественный прорыв, однако при условии, что американцы на деле будут руководствоваться принципами равноправного и взаимоуважительного партнерства.

Китай нам нужен, а мы нужны ему. Россия - часть Европы. С Соединенными Штатами мы могли бы подружиться. Приоритеты и акценты совершенно очевидны. Наилучшим образом наши отношения складываются с Китаем (и вообще с развивающимися странами), при этом мы считаем себя частью Европы (хотя уровень взаимодействия не соответствует глобальным вызовам, по-видимому, из-за того, что там нас считают не вполне своими), а дружбе с Америкой мешает ее высокомерие и национальный эгоизм.

Впрочем, реализовывать внешнюю политику на основе такого набора приоритетов будет весьма и весьма непросто. Основная проблема - поведение Запада на международной арене стремительно радикализуется. И чем дальше, тем яснее на карте мира вырисовываются контуры двух конкурирующих блоков. С одной стороны - США, ЕС, Турция и арабские монархии Персидского залива. С другой - Китай, Россия, Иран и Сирия. Говорить о прямом противостоянии пока не приходится, но взаимные трения становятся все сильнее. А наиболее ярко они проявились в ситуации с голосованием в Совбезе ООН по сирийской резолюции.

Представляется, что такая конфигурация возникла вовсе не случайно и имеет фундаментальную основу. В пользу этого говорят два любопытных факта, и оба они имеют отношение к фигуре Збигнева Бжезинского. Поскольку с его личностью связано множество различных мифов, сразу оговоримся, что рассматриваем его высказывания лишь как оценки одного из наиболее прозорливых стратегических аналитиков. Итак, факт первый, высказанный Бжезинским еще в своей нашумевшей книге «Великая шахматная доска», - тезис о том, что существует единственный вариант достаточно мощного антигегемонистского альянса, который мог бы бросить вызов глобальному американскому доминированию. И этот альянс - союз Китая, России и Ирана.

Бжезинский совершенно верно указывает, что у такого альянса нет глубоких основ, поэтому «коалиция России одновременно с Китаем и Ираном может возникнуть только в том случае, если Соединенные Штаты окажутся настолько недальновидными, чтобы вызвать антагонизм в Китае и Иране одновременно». Но, кажется, американская внешняя политика в последние годы была именно такой «недальновидной». Бжезинский также совершенно верно указывает, что «любая предполагаемая китайско-российско-иранская коалиция, направленная против Америки, вряд ли выйдет за рамки какого-то временного позирования по тактическим соображениям». Но США и их союзники в последнее время делают едва ли не все, чтобы такая тактическая (по вопросу Сирии) коалиция сформировалась - и закрепилась.

Наконец, факт второй - вброшенная этой осенью все тем же Бжезинским на Ярославском форуме идея о будущей «неизбежной» интеграции в западное сообщество ядер двух бывших империй - Турции и России. Теоретически конструкция выглядит безукоризненно. Если бы не три «но». Во-первых, Турция уже является членом НАТО и потому довольно существенно интегрирована в Запад, Россия - нет. Во-вторых, в Турции началось развертывание элементов инфраструктуры ЕвроПРО, против создания которой столь горячо протестует Москва. В-третьих, позиция Турции по Сирии принципиально отличается от российской, и одним из определяющих факторов, по-видимому, являются возросшие геополитические амбиции Анкары, в частности ее желание потягаться с Тегераном за влияние в арабском мире.

Таким образом, все, что сегодня говорит в пользу интеграции Турции в западный мир, говорит против подобной интеграции России.

Сложный баланс

В чем же тогда смысл «предложения Бжезинского»? В том, чтобы, поманив Россию, выдернуть ее из формирующегося треугольника Китай-Россия-Иран, прежде всего оторвать от Китая. В пользу этого предположения говорит то, что это не первая масштабная инициатива данного геополитика в последние годы. Ранее, в начале президентства Барака Обамы, Бжезинским же совместно с Генри Киссинджером была выдвинута инициатива о создании «большой двойки». То есть глобального партнерства США и Китая. Пекин от этой инициативы уклонился, здраво решив, что в этом союзе вершки и корешки будут распределяться способом, выгодным главным образом Вашингтону. Получив отпор на китайском направлении, американские стратеги начали искать бреши на российском.

Сирийский кризис стал для Москвы своего рода моментом истины. Потому что падение Сирии неизбежно станет прологом нового этапа наращивания давления на Тегеран. Причем тогда у России, да и у Китая, возможностей для маневра и контригры было бы уже гораздо меньше. Россия ясно дает понять, что ее позиция по Сирии базируется не на симпатиях режиму, но на стремлении не допустить внешнего вмешательства на стороне одной из сторон конфликта («против превращения СБ ООН в орган по смене правительств в различных странах»). Однако многие заинтересованные государства нашу позицию однозначно трактуют как поддержку Дамаска. А потому региональное соперничество вполне может выйти на первый план, оттеснив в тень более высокие интересы (такое в мировой истории случалось сплошь и рядом).

Насколько для Китая действительно важен вопрос о будущем Сирии и даже Ирана, судить сложно. Однако пока КНР демонстрирует принципиальность и готовность действовать рука об руку с Россией. А это имеет огромное значение. Поскольку именно сохранение тесных партнерских российско-китайских отношений является залогом безопасности двух стран. И наоборот, не допустить или расколоть российско-китайскую связку - важнейший стратегический приоритет США. Однако и в России, и в Китае хорошо выучили исторический урок, связанный с распадом советско-китайского партнерства: последовавшее за этим противостояние никому не пошло на пользу. Именно поэтому сохранение хороших отношений с Китаем - одна из ключевых задач России.

Недаром Путин в своей статье постарался довольно развернуто показать, что в отношениях России и КНР нет серьезных противоречий: «Во-первых, убежден, что рост китайской экономики - отнюдь не угроза, а вызов, несущий в себе колоссальный потенциал делового сотрудничества, шанс поймать "китайский ветер" в "паруса" нашей экономики... Во-вторых, своим поведением на мировой арене Китай не дает повода говорить о его претензиях на доминирование... И в-третьих, у нас закрыты все крупные политические вопросы в отношениях с Китаем, включая главный - пограничный...»

Такое подчеркивание добрососедского характера отношений с Китаем имеет большое значение (кстати, в отношении КНР в статье практически не сделано никаких оговорок, которые, например, сделаны в отношении «нашей» Европы - по поводу третьего энергопакета и безвизового режима). Дело в том, что из всех центров силы на сегодня у России именно с КНР сложились наиболее продуктивные отношения (разве что если не брать отдельно Германию). И это важнейший геополитический ресурс нашей страны. Потому что если мы позволим втянуть себя в стратегию сдерживания Китая, то автоматически не только потеряем возможности сотрудничества с китайцами, но и снизим свою привлекательность для европейцев. Наши риски в случае противостояния с Китаем возрастут, и это снизит ту же инвестиционную привлекательность. И наоборот: чем лучше у нас отношения с Китаем, тем более интересны мы можем быть для Европы.

Оптимальная стратегия России выглядит сегодня следующим образом. Сохранение партнерских отношений с Китаем. Отстаивание наших принципиальных позиций по Сирии и Ирану. И - максимальная интенсификация сотрудничества с европейскими странами, дабы не допустить, чтобы ближневосточные трения привели к принципиальному расхождению по другим вопросам. Отношения с США - факультативно. В той мере, в какой сами американцы готовы идти на равноправное сотрудничество по тем или иным вопросам.

Именно такая политика позволит, с одной стороны, всемерно использовать антигегемонистский потенциал треугольника Китай-Россия-Иран, а с другой - продолжать выстраивать отношения с Западом. И именно такая политика будет наилучшим образом способствовать индустриальному развитию нашей страны, позволив соединить российские ресурсы и рынок, европейские технологии и китайский производственный потенциал.

< ="originalAuthors">Павел Быков

Источник:< ="">