Россия не контролирует свое влияние

< =" ">

Профессор международных отношений Лондонской школы экономики Крис Браун рассказал «Эксперту», чего он ждет от России в ближайшие годы.

Как изменится внешняя политика России после вероятной победы на президентских выборах Владимира Путина?

— Точно сказать сложно. Причина в том, что в последние несколько лет мы наблюдали некоторое различие в подходах к внешней политике у Путина и Медведева по целому ряду вопросов, например во время конфликта в Ливии. Неизвестно, сохранится ли это различие, если Дмитрий Медведев займет пост премьер-министра, как было объявлено в сентябре прошлого года. Или же всю внешнюю политику будет определять Путин. Я предполагаю, что даже в период президентства Медведева ключевые вопросы политики, в том числе внешней, все-таки определялись Путиным. И теперь, когда он займет главный пост в России, во внешней политике страны будет больше четкости. Но при этом она может оказаться более жесткой.

— После выборов отношения России с ключевыми игроками — США, Европой и Китаем — останутся прежними?

— Меня бы удивили серьезные перемены. Например, отношения между Москвой и Пекином в рамках ШОС достаточно хорошо отрегулированы, и обе стороны не заинтересованы в том, чтобы что-то менять. Но многое будет зависеть от происходящего в мире. Влияние России, в том числе внешнеполитическое, очень сильно зависит от ситуации на сырьевых рынках, то есть страна не контролирует свое влияние. Это создает уязвимость. Россия обладает потенциально большим влиянием, но то, насколько оно в самом деле серьезно, определяется ценами на нефть и металлы.

— Осенью этого года выборы пройдут и в США. Если в Белом доме окажется республиканец, это повлияет на отношения Вашингтона и Москвы?

— Мне кажется, в Белом доме останется Барак Обама. Во-первых, потому, что Республиканская партия недостаточно сильна. Похоже, их кандидатом окажется в итоге Митт Ромни, но многие республиканцы не захотят за него голосовать. Во-вторых, экономическая ситуация в США начинает идти на поправку, что дает дополнительные очки Обаме и делает возможным его переизбрание. Если он остается в Вашингтоне, мне кажется, никаких особых перемен в российско-американских отношениях не будет. Если бы на его месте оказался республиканец, то они могли бы стать более напряженными. Потому что победа республиканца означала бы также контроль этой партии над Сенатом. И вашингтонские «ястребы» могли бы продвигать свои неумные идеи.

— А что вы скажете по поводу отношений ЕС и России, которые проводят регулярные саммиты, но ни к каким особым прорывам не приходят? Например, Россия предлагает европейцам отмену виз.

— Это маловероятно. Возможно, в будущем, но не сейчас. ЕС сейчас настолько занят внутренними проблемами из-за долгового кризиса, что ему не до внешнеполитических прорывов. Поэтому России и другим внешним партнерам остается только ждать. Пока европейцы не будут готовы обсуждать что-либо иное помимо спасения Греции.

— Путин выступил с предложением сделать ВПК одним из локомотивов экономического роста России. Прежде всего как генератора инноваций и качественных рабочих мест. Насколько эффективной может оказаться такая модель?

— Сложно сказать в наше время. Если взять послевоенную историю США, то там ВПК был очень важен, в частности как источник НИОКР и двигатель экономики. Но с тех пор экономика изменилась, потому что ключевые технологии создаются в информационном секторе, где доминирует частный капитал. Тут вопрос в том, какие альтернативные модели развития есть у России. Надо понимать, что ставка на ВПК не позволит догнать США — ведь Россия довольно сильно отстала с середины 1980-х. И если задача окажется в том, чтобы бросить вызов американскому военно-техническому превосходству, то осуществить это будет очень сложно. Но если это станет национальной программой создания рабочих мест и переоснащения вооруженных сил более современными видами оружия — это может сработать. Многое будет зависеть от того, на какие конкретно технологии и производства будет сделана ставка.

— Один из сложных вопросов в отношениях России и НАТО — размещение американской ПРО в Восточной Европе. Может ли быть найден компромисс в создании общей противоракетной обороны?

— Да, это вполне возможно. Но тут все зависит от иранского вопроса и его решения. Что бы ни произошло в Иране, это может оказаться опасным. Например, если Иран обзаведется ядерным оружием, это вызовет региональную гонку вооружений. Саудовская Аравия в ответ купит ядерное оружие у Пакистана. Турция вновь задумается о ядерной программе. Поэтому самым правильным для России способом искать пути сотрудничества с НАТО в сфере ПРО станет поиск путей сотрудничества в сдерживании Ирана.

— Политическое давление на Тегеран со стороны США и ЕС в последние месяцы возрастает. Оно может оказаться результативным или же Иран во что бы то ни стало постарается получить ядерное оружие?

— Анализ процесса принятия решений в иранской системе очень сложен, поскольку непонятно, кто в итоге принимает решения — клерикалы, Ахмадинеджад или военные. Мне кажется маловероятным, что западные страны смогут убедить Иран вообще отказаться от ядерного оружия. Но возможна попытка убедить Иран не спешить с его созданием. То есть иметь ядерные технологии, но при этом не создавать сами боеголовки. Это могло бы снизить риск конфликта между Ираном и Израилем.

— Насколько высока вероятность превентивного нападения Израиля на Иран?

— Очень высока, что крайне опасно. С израильской точки зрения, ядерный Иран — это угроза существованию и выживанию Израиля как нации и как государства. В Израиле понимают, что такой удар вызовет масштабный политический кризис в регионе. Но они предпочтут кризис угрозе физического уничтожения своей страны. Мне кажется, нас ждут очень опасные шесть месяцев. Во время американской предвыборной кампании Белый дом будет ограничен в своем влиянии на Израиль.

— Если такой сценарий реализуется, что произойдет на Ближнем Востоке?

— Начнется полномасштабный кризис. Иран сразу же попросит помощи у «Хамас» в нанесении удара по Израилю. Это означает израильские бомбардировки Ливана и сектора Газа. К тому же многие арабские страны будут приветствовать удар по Ирану, пусть и не публично. Та же Саудовская Аравия. Благодаря WikiLeaks мы знаем, что саудовцы просили американцев об этом. И хотя Эр-Рияд не будет открыто заявлять о своей поддержке, они будут тихо радоваться. Равно как и другие арабские страны, как минимум на уровне правительств. Даже если арабская улица будет разгневана нападением Израиля на мусульманский Иран.

— Последний год стал временем серьезных перемен в арабском мире. Произошла смена режимов в Тунисе, Египте и Ливии, продолжаются конфликты в Йемене и в Сирии. Россия и Запад не всегда могли найти общую позицию, например по поводу того, что происходит сейчас в Сирии. В Москве есть ощущение, что в Ливии Россия была обманута. Есть ли пространство для возобновления сотрудничества между Россией и западными странами на Ближнем Востоке?

— Я согласен с тем, что в России раздосадованы тем, что произошло в Ливии. Если бы Москва знала, как в итоге будут развиваться события, то резолюция по Ливии была бы заблокирована российским вето. Но если взглянуть на голосование по Сирии, то Россия и Китай оказались изолированы.

На протяжении последних десяти-пятнадцати лет Россия выступала за суверенитет в международных делах — и эти идеи, не особо поддерживаемые на Западе, были очень популярны на глобальном Юге. Но в случае с Сирией большинство развивающихся стран поддерживают вмешательство международного сообщества, в том числе Индия, ЮАР, государства ЛАГ. В Генеральной ассамблее резолюцию по Сирии поддержало большинство.    

< ="originalAuthors">Крис Браун

Источник:< ="">