< =" "> Сразу после оглашения приговора бизнесмену Алексею Козлову его жена журналистка Ольга Романова рассказала о том, как это было.
- Здравствуйте, Оля. Не говорю, добрый вечер. И знаю, что вы, собственно, Юра Сапрыкин нам уже пересказал речь на крыльце суда. Просто вот сейчас, немножечко так уже отойдя от всего этого кошмара, ну, сформулируйте ваше, даже не знаю, не настроение, не ощущение, но, в общем, выводы по поводу дела, суда, Конституции и того, что происходило.
- Вы знаете, я очень рада, что было очень много народу, особенно на последних слушаниях и граждане могли все видеть своими глазами, все слышать своими собственными ушами, а не иметь представление из чьего-то пересказа, в том числе моего. И сотни, тысячи может быть людей могли убедиться в отсутствии в России суда, в абсолютно неработающей Конституции, в абсолютно продажной прокуратуре и в том числе в том, что существуют абсолютно продажные, в том числе, главы судей, судов. Вот мы с Алексеем как раз утром сегодня расшифровывали разговор Слуцкер с Найденовым Евгением Михайловичем, главой Пресненского суда, Зоологического суда, он звонил ему из Лондона, где сейчас у меня тоже судебный процесс, и, в общем, давал указания. Молодцы ребята. Молодцы. Люди, люди, зачем я говорю люди, эти твари не стесняются ничего. Ничего. Они не стесняются подделывать документы, они не стесняются открыто брать взятки, управлять судами. Для нас с Алексеем это не первый снег на голову, мы это знали. Мы это знаем. Но очень хорошо, что теперь в этом могли убедиться все, кто хотел или кто об этом не знал. Мне, конечно, удивительно, что никаких выводов не сделано, и мне, конечно, удивительно, что, в общем, сегодня могло случиться все, что угодно. Все, что угодно, абсолютно, в том числе и вот снижение накала страстей, например. Самым, наверное, было бы нейтральным вариантом, признать Алексея отсиженным, он отсидел три с небольшим года, и отпустить его восвояси. Но потом мы долго добивались в судах, чтобы с него сняли судимость, оправдываясь и прочее, прочее, прочее и сажая на людей, кто его преследовал, но это было бы уже неинтересно, он был бы на свободе. А то, что произошло сейчас, мы, конечно, ставили на это, мы знали, что это будет. Приговор, который сегодня зачитала судья Вусеченко, я опубликовала в Facebook 5 февраля. 5 февраля я этот приговор увидела. Я знаю, кто его писал, как он писался. Хорошо, что я это сделала в прямом эфире.
- Ольга, скажите мне, все-таки эти несколько дней между тем, как сейчас стали оглашать приговор, и тем, что сегодня произошло, были прения. Зная, что вы все-таки и общаетесь и все равно какие-то телодвижения за публичным пространством происходили, у вас было ощущение... Ясно, что ведь сейчас это уже не только вопрос господина Слуцкера, это вопрос системы, которая защищается, вопрос судей, которые не должны были принимать участие в процессе, прокуроров и так далее, и так далее. Наверное, они тоже для себя принимали решение. Как вам кажется, что же здесь все-таки перевесило, страх, корпоративное вот это вот? Что они могли сделать? Вы говорите, что это было возможно, если бы всем, что называется, девкам по серьгам, признали и отпустили. Что сейчас, по-вашему, не сработало, страх или что-то еще?
- Вы знаете, сработало то, что, к сожалению, характеризует всю эту систему, а именно отсутствие ума и умение считать хотя бы на два хода вперед, ну хотя бы на два, не говорю уже про три. Вот ход раз - посадить, сейчас все испугаются, покроются пупырышками и все увидят, что бороться нельзя, а то хуже будет. Но это глупо.
- А вот эта пленка, о которой вы сегодня сказали, а что в ней? Она вообще к вам как попала, и она может быть рассмотрена, как доказательство?
- Я не думаю, что она может быть рассмотрена как доказательство. Я вообще не думаю, что здесь что-нибудь пока может быть рассмотрено. То есть, конечно, пойдет речь о том, что... Знаете, я не признаю легитимность этого суда. К большому сожалению, я не могу признать легитимность судебной системы вообще в России. Я поэтому сегодня даже не встала, когда судья стояла и зачитывала приговор, даже не собиралась этого делать. С какой стати я буду перед ней стоять, когда, в общем, не все понятно? С какой стати я буду признавать судьей? Нет, конечно. Это мелкая, зарвавшаяся тварюшка, и я буду слушать ее стоя? Никогда. И не собираюсь перед ней оправдываться и чего-то доказывать. Не собираюсь вообще этого делать. Слава богу, что мы сейчас с мужем чувствуем себя совсем по-другому, нежели после первого процесса. Мы можем смотреть с прищуром, гордо подняв голову, не в глаза этим (зачем?), а по-другому. По-другому.
- Все-таки в этой пленке, в разговоре якобы про то, что надо будет доказывать, там есть какие-то прямые указания Слуцкера?
-: Есть прямые указания, которые Слуцкер дает Евгению Михайловичу Найденову, главе Пресненского суда, по совместительству родному зятю Соловьева Владимира Николаевича, заместителя председателя Верховного суда Российской Федерации.
- Понятно. И это вы попробуете обнародовать, так я понимаю?
- Безусловно, я буду это пробовать обнародовать, и хорошо, что еще разговор этот мало того, что состоялся, он состоялся при свидетелях. Это, естественно, не я записывала, у меня нет таких возможностей, разумеется. Разумеется, я не (?) со Слуцкером, он мне неинтересен глубоко и, естественно, нет такой возможности в Лондоне. Вот. Но он многих интересует, не только меня.
- Сегодня, кстати, адвокат потерпевшего, собственно, сказал, потому что, вы же понимаете, что есть две стороны дела, хотя вам-то это все глубоко неинтересно, но вот Роман Булысов сказал о том, что к этому делу приковано чересчур большое внимание. "Дело Козлова, это совершенно рядовой в моей адвокатской практике уголовный случай, мошенничество с ценными бумагами. Другое дело, что этот случай благодаря стараниям жены Козлова Ольги Романовой был раздут до вселенских масштабов". И что "причастность к этому делу экс-сенатора миф, растиражированный Романовой".
- Ну, достаточно того, что потерпевший Козлов, я бы сказала так, все-таки возглавлял компанию, был главой совета директоров компании, принадлежащей Слуцкеру, во-первых. Во-вторых, он был официально оформлен помощником Слуцкера. В-третьих, об этом можно спросить у Слуцкер, например, да. В-четвертых, Слуцкер был компаньоном моего мужа по компанию "Юниан девелопмент", документы хранятся в "Газпромбанке" и в налоговой. И так далее, и так далее, и так далее, и до бесконечности. До бесконечности абсолютно. Не знаю, начиная от свадебных фотографий наших с присутствием Слуцкер и так далее, и так далее, и так далее. Простите, пожалуйста, мне это так неохота комментировать про Романа Булысова...
- Просто правило, Оля, правило двух точек зрения, мы его соблюдаем. Я, почему об этом говорю? Потому что мне-то тоже кажется, что это сейчас уже даже вопрос не правосудия, а вопрос доверия. Потому что суды в этой ситуации сделали, наверное, самое страшное, что можно сделать, системе очень многие люди не просто не доверяют, они ее боятся. И все то, что происходит сейчас с милицией в Казани, нам казалось образом груз 200 с параноиком, больным милиционером, насилующим бутылкой, а теперь оказалось всего лишь обыденной реальностью в крупном российском городе. Вот эти вот истории. Действительно сегодня судный день. Еще двое людей, которые были, кстати, причастны к митингам, и Юрий Сапрыкин сегодня нам рассказал, что Алексей очень много сделал, для того, чтобы митинги были.
- Да, действительно, да.
- Прошли так, как они прошли. Так вот у меня вопрос. Может быть, все-таки это политика, и вы уже теперь готовы об этом говорить?
- Вы понимаете, мне муж сегодня, перед тем как мы вышли в суд, сказал очень любопытную вещь, которую я раньше от него не слышала, более того, никак не ожидала услышать. Мы, конечно, с ним все понимали, чем сегодня кончится дело и, более того, твердо об этом знали, но, к моему удивлению, он сказал: "Оля, я понимаю, что я сел самым банальным предпринимателем четыре года назад. Я вышел гражданским активистом, который, тем не менее, был заинтересован в подъеме бизнеса в России, предпринимательства в России, в создании рабочих мест и так далее, и так далее. Я сажусь в тюрьму сегодня политиком". Потому что, во-первых, то, что мы не уехали, то, что он уехал, хотя нас выдавливали, конечно, из страны, несмотря на все подписки о невыезде и так далее, и так далее, это было сознательно принятое решение, причем безумно важное. На самом деле это безумно важное решение для, извините меня, пожалуйста, за, может быть, излишний пафос, за сотен тысяч людей. Потому что если бы мы уехали, если бы он уехал, при подписке о невыезде, серьезно могло бы ужесточиться законодательство. Размахивая примером Козлова, предпринимателей стали бы брать под стражу, как всегда, как обычно бывает: вот выпусти вас, вот поверь вам, а вы уезжаете. Мы не могли себе этого позволить. А это шаг уже, согласитесь, он такой все-таки общественный. Все-таки Лешка думал не о себе, когда принимал это решение, а Леша думал о том, что он уедет, а, размахивая его примером, людей будут сажать.
- Теперь давайте о конкретном. Сейчас вы видели, как его забрали, все, повезли.
- Да, мы видели, как его забрали. Уже немножко согрелись ноги, потому что полтора часа мы на морозе стояли, очень много людей, мы его ждали. Он держится как всегда. То есть, конечно, я в который раз - в который раз - глядя на него, знаете, мы люди взрослые, когда смотришь на своего мужа в этой ситуации, говоришь, господи, как же мне повезло. Вот когда ты смотришь на него и гордишься. Вот он идет в автозак, а ты им гордишься и понимаешь, за такого мужика, конечно, стоит побороться. Потому что, ну... ну, девочки, ну просто повезло.
< ="originalAuthors">Анна КачкаеваПредлагаем получить высшее образование в России с оплатой после получения. Купить настоящий диплом можно здесь.
