Белковский: протест переживает подростковый кризис

< =" ">

Две недели спустя после президентских выборов политолог Станислав Белковский анализирует их последствия, спад протестной активности, действия властей, реакцию Европарламента, а также комментирует историю с Pussy Riot.

RFI: Две недели прошло после президентских выборов. На следующий день 5 марта состоялась запланированная акция оппозиции, которая, как известно, закончилась жестким разгоном митингующих, оставшихся сидеть на Пушкинской площади после официального завершения акции. Стало ли для вас предсказуемым такое поведение властей?

Станислав Белковский: На мой взгляд ничего страшного не произошло. Ясно, что 5-го марта часть радикально настроенных оппозиционеров пошла на обострение, прекрасно зная, к чему это приведет. Это, с точки зрения оппозиционной тактики, было правильно, потому что именно прорыв оппозиционеров 5-го декабря 2011 года стал в значительной степени мотивирующим фактором для выхода десятков тысяч людей на Болотную площадь и проспект Сахарова. Поэтому инициаторы радикального сценария в лице Ильи Пономарева, Алексея Навального, Ильи Яшина и Сергея Удальцова действовали абсолютно правильно. Ясно, что они нарвались на ту реакцию властей, которая была абсолютно ожидаема.

При этом, я бы сказал, что реакция была даже мягче, чем ожидалось. Их не арестовали, а всего лишь предупредили о несоблюдении правил проведения массовых мероприятий. При этом, переквалифицировали изначальную попытку обвинить их в неповиновении властям всего лишь в нарушение порядка проведения митингов, и пока что, никто еще не сел. Оценку, что был эксцесс кровавого режима, я считаю неверной.

RFI: Тем не менее, Алексей Навальный должен будет заплатить штраф в размере 1000 рублей за неповиновение сотрудникам полиции, а Сергей Удальцов получил 10 суток ареста, правда, это было уже на другом митинге, на митинге 10 марта на Новом Арбате. Туда пришло, по оценкам полиции, около 5000 человек, по оценкам организаторов, около 25 000 человек. Цифры несравнимые с митингами на Болотной и Сахарова. С чем связан спад протестных настроений?

Станислав Белковский: Протест переживает временный, локальный кризис. Я бы назвал этот кризис подростковым, потому что сформировался костяк протеста. 20- 25 тысяч человек - это очень много. Еще недавно мы не могли об этом и мечтать, а сегодня нам кажется, что эта цифра разочаровывающе мала. Но это не так.

Во многом, падение текущего количества участников протеста связано с тем, что т.н. оргкомитет протестных акций не смог правильно сформулировать цели протеста и механизмы реализации этих целей. Сам лозунг "За честные выборы" устарел. Совершенно очевидно, что отмены результатов думских и президентских выборов не будет, и поэтому, вообще, об этом нет смысла говорить. Есть смысл говорить о регистрации новых партии, о выдвижении оппозиционных кандидатов от этих партий в губернаторы и о формировании коалиционного правительства.

Если бы людям, которые выходили на Болотную площадь и проспект Сахарова предъявили это в качестве действительного живого результата, то число участников митинга было бы значительно больше.

Это ошибка организаторов, но ошибка временная. Подобно тому, как 14-летний подросток из-за того, что у него на лице прыщи, готов выброситься из окна, так и здесь. Я думаю, что этот кризис будет преодолен, и в обозримой перспективе мы увидим гораздо больше людей, выходящих на улицы, когда станет очевидно, что протесты имеют результат, а протесты, безусловно, имеют результат.

RFI: Лидеры оппозиции, в том числе Навальный, заявили, что больше не собираются согласовывать митинги с московскими властями. Значит ли это, что это продолжение того подросткового кризиса, о котором вы говорите? Все-таки, большинство вряд ли согласится выходить на несанкционированные акции.

Станислав Белковский: Я думаю, что есть радикальное крыло протеста. Это радикальное крыло играет очень важную позитивную роль. Еще раз подчеркну, что если бы 5 декабря прошлого года Алексей Навальный, Илья Яшин и еще несколько их соратников не пошли бы на прорыв к Центризбиркому и не были бы арестованы, то Болотной площади и проспекта Сахарова могло бы и не состояться.

О Pussy Riot

RFI: Что вы думаете об истории с Pussy Riot ?

Станислав Белковский: Я думаю, что Русская православная церковь Московского патриархата полностью утратила авторитет в обществе, и для нее очень важно, показать, что она обладает административным ресурсом способным компенсировать падение этого авторитета.

Я сам многие годы был прихожанином Русской православной церкви Московского патриархата, я глубоко разочарован тем, что происходит последние три года, глубоко разочарован политикой патриарха Московского и всея Руси Кирилла Гундяева, потому что когда он пришел на должность предстоятеля Церкви, мы все считали, что он сможет перевести церковь в некое новое социальное качество. Этого не случилось. Напротив, он превратил церковь в посмешище, несмотря на то, что он сам является достаточно сильным интеллектуалом.

Единственное, что может сегодня предъявить РПЦ Московского патриархата своей пастве – это связи с властями. Поэтому акция против Pussy Riot – это демонстрация возможностей церкви использовать административный ресурс, в том числе и силовой.

Для репутации церкви – это смерти подобно. Ничего страшного, эти девицы из Pussy Riot не совершили. Да, можно их осуждать за аморальный поступок, но не более. Конечно, то, что происходит выглядит, как дурной анекдот, в котором церковь предстает полицейским агентом власти, чего ни в коем случае нельзя допускать.

RFI: Публицист Дмитрий Ольшанский написал, что акция Pussy Riot была бы немыслима в Синагоге: "евреи создали себе этот предохранитель после Холокоста". Он напоминает о том, что в советские годы расстреливали священников и православных христиан и предлагает Церкви сделать "городской церковный проект с большими фотографиями из следственных дел 1937 года - монахи, священники, миряне, - везде. На автобусах, в метро, в учреждениях", чтобы напомнить о том, как пострадали христиане в XX веке. Думаете ли вы, что Церковь все же сможет пойти по такому пути - пути напоминания о страшном прошлом?

Станислав Белковский: Страшное прошлое церкви во многом связано с ее ролью в системе государственной власти. Ведь не секрет, что с 1700 года Церковь фактически была частью государственной машины. Мы помним, что после смерти последнего патриарха Адриана Петр Первый сделал митрополита Стефана Яворского местоблюстителем патриаршего престола, и с тех пор на Руси не было патриарха до 1917 года, когда это место занял святейший патриарх Тихон. Сам период независимости Церкви был очень кратким. Церковь всегда была служанкой власти. В этом смысле, пока Церковь не отказалась от парадигмы патриарха Сергея Страгородского, пока не покончено с сергианством, церковь не может претендовать на особые моральные права. Это очень важно. То есть Церковь не является мученицей и страдалицей в чистом виде.

Русская православная церковь Московского патриархата – это элемент той системы, которая существует в России более 300 лет. Пока Церковь не разоблачила себя в этом качестве, пока она не покаялась сама, нельзя требовать покаяния перед ней от других.

О реакции Европы

RFI: В четверг 15 марта была принята резолюция Европарламента по поводу выборов в России. В ней говорится о недостатках и нарушениях, которые были допущены в ходе президентских выборов, о ситуации с правами человека в России, но при этом, Европа обращается к Путину, как к легитимно избранному президенту. Как вы думаете, как дальше будут развиваться отношения России и Европы.

Станислав Белковский: Европа признает Путина, здесь нет ни малейших сомнений. Как политический лидер Путин Европу устраивает. Несмотря на его ястребиную риторику, которая проскальзывает местами, Путин полностью соответствует идеалам Европы. Он делает все, что Европа от него хочет, он делает все, что от него хочет Америка. Стратегически здесь нет никаких отклонений от генеральной линии партии, формируемой в Вашингтоне и в Брюсселе.

Да, Европа пожурит Путина за нарушения на выборах, но страшным сном Европы является победа лидера, который был бы сегодня популярен в России. Потому что этот лидер был бы гораздо более антиевропейским и антиамериканским, чем Владимир Путин.

Никакие надежды оппозиции на то, что Европа поможет свергнуть Путина не состоятельны.

Путин навсегда?

RFI: При этом, многие аналитики не исключают того, что Путин останется у власти не более 2-3 лет. Вы разделяете такую позицию?

Станислав Белковский: Это гадание на кофейной гуще. Мы не знаем, сколько Путин останется у власти. Единственное, что мы знаем, что сегодня Путин делегитимирован на уровне собственных элит, на уровне тех людей, которых он осчастливил и облагодетельствовал, и которые облагодетельствовали его.

Сегодня в российских элитах царит твердое убеждение, что Путин точно не должен оставаться у власти после 2018 года. Само по себе - это уже результат Болотной площади и проспекта Сахарова. Поэтому те, кто считает, что эти митинги не приводят ни к каким результатам, мягко говоря, сильно заблуждаются. Ибо до митингов общим местом было то, что Путин и Медведев будут меняться местами 24 года подряд, сейчас это вообще даже не обсуждается.

Я допускаю, что на протяжении, скажем, 3-4 лет Путин созовет конституционное собрание, оно примет новую Конституцию, состоятся новые выборы уже в рамках новой Конституции и Владимир Владимирович покинет свой пост. Сегодня это реальность. Вчера это казалось абсолютно невероятным. То,ч то мы сегодня сталкиваемся с этой реальностью, это прямой результат того, что десятки тысяч людей вышли на улицы Москвы. Поэтому говорить о закате протеста я бы ни в коем случае не стал.

< ="originalAuthors">Анна Строганова

Источник:< ="">