< =" "> Сервильно-униженные искатели мест, величественные и кровожадные, как финикийский Молох, работодатели-олигархи... О том ли мечтали демократы-рыночники на романтической заре реформ? И разве таким должен был стать закат дефицита, этого главного бича советской экономики? Хорошо знакомый нам по 80-м годам ХХ века товарный дефицит, дефицит предложения - когда производится не то, что нужно, или не столько, сколько нужно.
Но ситуацию дефицита можно вывернуть наизнанку - создать дефицит спроса, перепутав товары ненужные с товарами нужными, но недоступными людям. К числу нужных, но недоступных товаров принадлежит и ТРУД, который мог бы быть использован с пользой для общества, но из-за нехватки денег у работодателя не нанимался. И в итоге пропал. Каждый потерянный человекочас труда является невосполнимой потерей экономики, поскольку прошлого не воротишь.
Одно дело, когда люди могут купить вещь, но не хотят. Это - ошибка производителя. Совсем другое дело - когда люди хотят купить вещь, но не могут. Это уже ошибка государства, ошибка правительственных экономистов. Люди остаются без нужной им вещи, производители нужной вещи - без нужного им сбыта. Без сбыта нет спроса на рабочую силу: безработные не нанимаются, не получают платы за труд, и нужная вещь в итоге перестает вообще производиться. Так происходит ДЕГРАДАЦИЯ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОГО СПРОСА - когда люди не от хорошей жизни с тракторов пересаживаются на лошадку, из шубы переодеваются в ватник и т.п.
Дефицит спроса ничуть не лучше дефицита предложения. Более того, он хуже дефицита предложения, поскольку неизрасходованные деньги хранить легче, чем нераскупленные товары.
В то же время развитие рыночных производительных сил постоянно провоцирует дефицит спроса, и вот почему. Допустим, растет спрос на телеги. Тот, кто производит телеги, вкладывается в модернизацию и добивается роста производительности труда. Если раньше 10 человек производили 100 телег в месяц, то теперь они же производят 1000 телег в месяц. Даже если им очень сильно подняли зарплату - их как было 10 человек, так и осталось, а товара-то стало в 10 раз больше!
Что же получается, если посмотреть с точки зрения макроэкономической? Модернизация и оптимизация экономят работодателю фонд заработной платы (за счет роста производительности каждого рабочего), и они же наращивают товарную массу в геометрической прогрессии. Товаров все больше, а рабочих и общей суммы их заработков все меньше! Что же удивляться, что происходит кризис перепроизводства, который, чаще всего, не столько кризис перепроизводства, сколько кризис покупательской неплатежеспособности.
Общие расходы общества на оплату производительного труда постоянно сокращаются, а товарная масса растет. Как выйти из ситуации? Если навязать работодателю схему, при которой расходы на заработки будут расти равномерно с массой товаров, то при такой схеме работодателю совершенно неинтересны модернизация и оптимизация производств.
В самом деле, если зарплаты будут расти до самой планки новой величины предложения (т.е. спрос будет расти в той же мере, что и предложение), то никакой выгоды предприниматель, работодатель не получит. Зачем ему производить больше, если его расходы вырастут ровно на столько же, на сколько вырастут его доходы от сверхпроизводства? Я уж не говорю о вполне естественном для предпринимателя стремлении экономить везде, где только возможно, в том числе, и на издержках заработной платы.
Главной ошибкой советского правительства, у которого спрос масс явно и порой даже вопиюще превышал предложение в торговле, был вовсе не в том, что СССР имел мощный государственный сектор экономики. И не в том, что СССР жестко фиксировал цены, не давая свести денежное предложение к размерам товарного. Это, напротив, сильные стороны советской экономической политики.
Избавившись от них, реформаторы команды Гайдара не преодолели дефицит, а просто вывернули его наизнанку, как рукавицу, подкладкой наружу. Доступные, но невидимые при советской власти товары стали видимыми, но недоступными. Их просто вынесли на витрины из тайных чуланов советского коррумпированного товароведения. Вынесли не чтобы создать изобилие, а чтобы создать видимость изобилия. Раньше не хватало в магазинах всего, а теперь только одного: денег. Но, по сути-то, какая разница?
Главная ошибка советской экономики - её неспособность задействовать подлинное предпринимательство, заинтересованную частную инициативу в решении проблем ВОСПОЛНЕНИЯ НЕДОСТАЮЩЕГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ. Тупо задрать цены - это очень легко, с этим справится и олигофрен. Предпринимательская сметка нужна совсем в другом деле - с выгодой изготовить товар при ЗАРАНЕЕ ЗАДАННЫХ ценах, так извернутся, чтобы и цены были прежними, и товара стало больше.
Если бы задачу сформулировали таким образом, то предприниматель ассоциировался бы у наших людей не с фигурой жулика, а как в Германии, где Й.Шумпетер считал, что слова «бизнесмен» и «инноватор, изобретатель» - синонимы. Предприниматель - тот, кто с выгодой для себя решает сложные и уникальные технические задачи, а вовсе не тот, кто, как у нас в приватизацию, тащит все, что плохо (по его мнению) лежит.
Советская торговля не могла и не умела искать путей расширения предложения при прежних или даже снижающихся ценах. Ей это было экономически неинтересно. Наоборот, у нее была прямая экономическая заинтересованность в том, чтобы предложение сокращалось, товарный дефицит рос. Тогда все выше становились накрутки «с черного хода», тем больше имел влияния работник торговли, способный «достать» недостающий товар для жаждущего (и обильно снабженного деньгами от родного правительства) покупателя.
Если бы рыночная прививка нашей экономике заключалась бы в том, чтобы расширить производство востребованных вещей, сохранив или даже снизив цены, то мы имели бы совершенно иную ситуацию, чем сейчас. Но псевдорыночная прививка заключалась в том, чтобы задрать цены, сохранив или даже снизив отсталое и слабое производство.
Так Гайдар и Чубайс развернули рог изобилия острым концом к массам, достигая видимости благополучия не ростом благ, а сокращением числа получателей благ. Если большинство гостей выгнать из комнаты с праздничным тортом, то даже маленького торта хватит для сытости оставшихся. Потому вопрос о выпечке «дополнительных тортов» в нашей стране уже свыше 20 лет не стоит.
Почему такая экономика не рыночная и враждебная капитализму? По той, хотя бы, причине, что буржуазные революции, продвигавшие рыночные отношения, ОТМЕНЯЛИ ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЕ СОСЛОВИЯ, выступали под лозунгами одинакового закона для всех. Российская же псевдобуржуазная революция наоборот, СОЗДАЛА ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЕ СОСЛОВИЯ, особые касты высшего управленческого слоя, олигархии и обслуживающего их персонала. В этих сословиях полностью отключена капиталистическая конкурентность, она заменена клановым солидаризмом новой аристократии, презирающей простого человека даже сильнее, чем старая аристократия презирала крепостных - сервов.
Каков главный инструмент формирования новых сословий? Это - фиктивность таких экономических инструментов, как МРОТ, прожиточный минимум (ПМ), зарплата бюджетников по единой тарифной сетке (ЕТС), пенсии по старости и т.п. Дело в том, что перечисленное - то, что рабочий имеет право ТРЕБОВАТЬ у работодателя по закону. А все, что выше - то, что рабочий может у работодателя только униженно (и чаще всего безуспешно) вымаливать, как нищая побирушка.
Поскольку прожиточный минимум категорически недостаточен для выживания, МРОТ - издевательски малая величина, пенсии копеечные, зарплаты бюджетников - нищенские, то не только для сколько-нибудь приличной жизни, но даже и для выживания рабочему нужно вымаливать у работодателя милость. Это переводит вольнонаемного человека из капитализма в феодализм, в состояние серва.
Частный работодатель никогда не будет работать на повышение зарплат. На них - вопреки давлению работодателя - должно работать государство с реальным ПМ, с достойным МРОТ, с хорошими пенсиями в раннем возрасте и с высокими заработками бюджетников. Эти четыре фактора создают давление на частный рынок труда, вынуждают частника платить больше как прямым нажимом (через повышение ПМ и МРОТ), так и косвенной конкуренцией. Эта конкуренция проявляется через пенсии, на которую может выскользнуть ценный высококвалифицированный работник, если его обижать, через конкуренцию с местами в госсекторе, куда уйдут все, если платить им без ориентации на уровень государственной оплаты. Если бы в нашем государстве закон принуждал бы платить достойные зарплаты, госсектор экономики ориентировал бы на высокие стандарты заработка, а профсоюзы реально бы следили за соблюдением прав наемного труда при полном содействии и сочувствии государства - олигархии в РФ не стало бы. Никто больше не захотел бы пресмыкаться перед неофеодальным «высшим сословием», если есть реальный выбор, реальная альтернатива - грубо говоря, есть куда уйти.
Выдавленные государством и профсоюзами высокие заработки тружеников в корне изменили бы природу предпринимательства в России. Предприниматель из соковыжималки своих рабочих превратился бы в энергичного и смекалистого ИСКАТЕЛЯ оригинальных решений и нестандартных технологических находок. Сейчас ему это просто не нужно: все, ему потребное, он в режиме сговора с другими работодателями наэкономит на людях.
Формула латифундизации производства звучит так: даже общее снижение доходности предприятия может быть выгодно хозяину, если сопровождается опережающим снижением расходности на персонал.
Вообразите: владел я заводом, получал чистую выручку (после издержек на сырьё и амортизацию) в 1 миллион, но 900 тысяч раздавал своим рабочим. Выгнал всех рабочих, сдал корпуса под склад. Получаю 100 тыс., в 10 раз меньше прежней ОБЩЕЙ прибыли, однако имею все те же 100 тыс. личной прибыли. А забот, хлопот заметно меньше... Это и называется ЛАТИФУНДИЗАЦИЕЙ - феноменом выгодности снижения выручки при снижении расходности. Это - ловушка, в которую попала экономика РФ вслед за экономиками латиноамериканских стран.
< ="originalAuthors">А. Леонидов-ФилипповПредлагаем получить высшее образование в России с оплатой после получения. Купить настоящий диплом можно здесь.
