< =" "> С Россией явно происходит что-то не то. Все разделилось на «за» и «против». Как в детской игре, ты за «красных» или за «белых»?. Если за «белых», то уходи из нашей песочницы. Еще, в 20-е года прошлого столетия в послереволюционных анкетах присутствовал обязательный вопрос «Чем вы занимались до 1917 года?». Сейчас, у меня устойчивое ощущение, что вот-вот зазвучит идентичный вопрос «А на какой площади ты был до 4 марта? На Болотной или Триумфальной?». И от этого будет зависеть твоя рукопожатность в том или ином обществе.
Но даже эти игры теоретически возможно воспринять спокойно. В крайнем случае, послать… Люди, так определяющие свое отношение к другим, для меня изначально нерукопожатны.
Но сейчас происходит гораздо более опасное для посткоммунистической России событие, чем идеологическое разделение. Умирает свобода слова. Тихо и медленно. А умирает она в тот момент, когда журналисты начинают делиться на «наших» и «не наших». Умирает она и тогда, когда журналисты начинают обвинять коллег в том, что они, эти коллеги, позволяют себе (!!!) доносить до читателя независимую информацию. И когда звучат слова «Старик, ну ты же всегда был нашенским, а почему же написал о таком-то факте или событии?», тогда журналистика уже окончательно впадает в кому, превращаясь из профессии независимого факта в идеологическую говномешалку. А журналист, из «человека думающего» - в «человека пишущего».
Для меня апофеозом медленной смерти профессии стал пост «человека пишущего» Андрея Мальгина (http://avmalgin.livejournal.com/3050944.html ) о том, что «Эхо Москвы», простите, ебан…лось. И произошел этот прискорбный факт, по мнению Мальгина, потому что «Эхо» осмелилось просто констатировать произошедшие события, без какой-либо идеологии. Далее цитирую: «Перед каждым мероприятием оппозиции они выдают в эфир довольно странные новости… Перед проспектом Сахарова точно что-то было раскалывающее организаторов… Перед шествием оппозиции по Новому Арбату они несколько раз крутили в выпусках новостей информацию о том, что владельцы магазинов и кафе на этой улице якобы очень недовольны…». А что, владельцы кафе и магазинов должны радоваться тому, что их заведения наглухо перекрыты, и бросать в воздух чепчики в честь шествия? А журналисты, по мнению Мальгина, не должны сообщать своим слушателям реальные факты, а обязаны их обманывать во благо манифестантам. В данном случае «Эхо» донесло до слушателей и читателей голую информацию о состоявшемся факте, вне зависимости от его политической градации. А мальгины и компания сыграли опять в «наших» и «ваших», требуя того же от коллег из «Эха».
Далее, читаю опус Мальгина и меня начинает окончательно зашкаливать. По его мнению, самый страшный грех радиостанции в том, что она осмелилась сообщить слушателям о том, что САМ «Алексей Навальный покинул ряды оппозиции, так как, оказывается, он решил поддерживать Дмитрия Медведева… Совершенно непонятно, на кого это рассчитано».
Если у автора провалы в памяти, то напомню: о своем уходе из оппозиции информировал ни кто иной, как Навальный собственной персоной. А так как он фигура публичная, то радиостанция и сообщила об этой истории своим читателям. И ни один сотрудник службы информации не обязан проверять, насколько был в этот момент решивший пошутить Навальный, пьян или обкурен. Это проблемы Навального, а не журналистов. И кстати, сам Алексей Навальный в этой ситуации повел себя, как истинный интеллигент, заявив в своем twitter «Хахаха. Какой адъ.. Эхо ебан..лось». Да, похмелье – штука тяжелая. Особенно, когда помыслы заняты одним только благом народным.
И еще хочется напомнить Навальному и Мальгину о том, что «Эхо» отстаивало наше право на свободу слова еще тогда, когда об их существовании знали только семьи и близкие друзья.
< ="originalAuthors">Олег ЛурьеПредлагаем получить высшее образование в России с оплатой после получения. Купить настоящий диплом можно здесь.
