< =" "> Масштабные потрясения на Ближнем Востоке и в Северной Африке дали новый толчок усилению роли Китая, качественному расширению базы его дипломатии за счет расширения сотрудничества со странами Персидского залива, Турцией и другими союзниками и партнерами США в районе Ближнего Востока. В условиях нынешнего кризиса Пекином была сделана крупная заявка на закрепление позиций и повышение его роли в делах региона, в том числе – в ближневосточном урегулировании.
Как пишет Константин Антипов в журнале «Проблемы Дальнего Востока», долгосрочная стратегия Китая закреплена в концепции «гармоничного Ближнего Востока». Она была выдвинута председателем Ху Цзиньтао во время визита в Саудовскую Аравию в 2006 году. Концепция подчеркивает приоритетное значение и взаимосвязь стабильности и развития.
Однако в результате событий «арабской весны», особенно из-за кризиса в Ливии и вмешательства НАТО, в политике Китая появились новые акценты, свидетельствующие о том, что на первый план выдвинулись вопросы международной безопасности. Как заявил министр иностранных дел КНР Ян Цзечи, «у Китая есть три позиции». Во-первых, Китай придерживается принципа невмешательства во внутренние дела, во-вторых, выступает против применения вооруженных сил, в-третьих, призывает международное сообщество поддерживать усилия стран региона для возобновления политической стабильности».
На специальном семинаре экспертов в Шанхае было подчеркнуто, что «Ближний Восток – важный стратегический регион, который затрагивает вопросы, связанные с инвестиционной и энергетической безопасностью Китая».
В частности, эксперты указывают, что результатом массовых антиправительственных выступлений в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии стала активизация исламских фундаменталистов. Кроме того, они отмечают появление новых возможностей для активизации глобального терроризма и продвижения интересов радикальных кругов Ирана, а также и сепаратистских сил, представляющих угрозу безопасности и стабильности китайского общества.
В то же время Пекин фактически допускает возможность вмешательства африканских стран в дела друг друга. Так, он выступал за усиление роли Африканского союза в урегулировании ливийской ситуации. Пределы возможных изменений подхода КНР к вопросу о невмешательстве пока не ясны и заслуживают дальнейшего исследования.
Примечательно, что исходя из долгосрочных интересов китайская дипломатия уклонилась от официального осуждения Каддафи, хотя отношения Пекина с режимом полковника были вовсе не дружественными. В докризисный период ливийцы принимали жесткие меры, ограничивавшие доступ китайских инвесторов в топливный сектор. Например, в сентябре 2009 года ливийские власти запретили приобретение Китайской национальной нефтяной компанией канадского предприятия «Виринекс Энерджи» за 462 млн долларов.
Тем не менее, решение Китая признать ПНС в качестве законной власти было мотивировано прежде всего переходом фактического контроля в руки ливийской оппозиции. При этом представитель МИД КНР Цзян Юй призналась, что новые ливийские власти обязались «решительно проводить политику одного Китая и в точности соблюдать все подписанные ранее договоры и соглашения».
Объективно сложившееся положение создает условия для развития российско-китайского взаимодействия по ряду направлений. Закономерным является выдвижение на первый план координации усилий в вопросах международной безопасности, взаимодействие в СБ ООН. По мере стабилизации обстановки в Ливии актуальным может оказаться и сотрудничество в сфере обеспечения безопасности экономических интересов двух стран. Как отмечается в китайских комментариях, китайские и российские компании в Ливии оказались в сходной ситуации. В связи с этим газета «Жэньминь жибао» подчеркивала, что «урок, который вывело для себя российское правительство, схож с тем, который извлекли китайские власти».
Действуя в духе идей соразвития, заинтересованные стороны в Китае и России могли бы уже теперь совместно изучить возможности сотрудничества с целью обеспечения безопасности своих проектов в странах, переживающих период нестабильности. Такой подход позволил бы России и Китаю не только укрепить взаимное доверие, но и сформировать одну из перспективных моделей российско-китайского экономического сотрудничества с участием крупных государственных и частных компаний. Стоит обратить внимание на то, что американские компании уже давно предпринимают шаги с тем, чтобы заинтересовать Китай в налаживании хозяйственной кооперации в развивающихся странах. Учитывая сходство проблем в реализации инвестиционной политики китайских и российских компаний, заслуживает изучения вопрос о возможности разработки ими скоординированных подходов к решению задач в этой области. В сферу взаимодействия могли бы быть включены конкретные меры по защите и эвакуации граждан обеих стран при повторении кризисных ситуаций и вспышек нестабильности, согласованные консульские мероприятия и т. п.
Сотрудничество России с Китаем в сфере нормализации обстановки в арабо-африканском регионе не отменяет необходимости развития российско-американского диалога, а предполагает его усиление. Это позволило бы создать дополнительные возможности для формирования конструктивных отношений в стратегическом треугольнике Китай – Россия – США, а также содействовать наполнению этих отношений позитивным содержанием.
ТПП-Информ
Предлагаем получить высшее образование в России с оплатой после получения. Купить настоящий диплом можно здесь.
