В России венчурный фонд - это лавочка для распила денег

< =" ">

Артем Тарасов стал совладельцем банка «Витас». Он получил широкую известность в 1989 году, став первым легальным миллионером в Советском Союзе. В 1992 году Тарасова обвинили в хищении $30 млн в ходе реализации программы «Урожай-90» и он был вынужден уехать в эмиграцию в Лондон. Позже он вернулся и снова пытался сделать политическую карьеру. В интервью "Маркеру" Тарасов рассказал, зачем он купил долю в банке, из-за чего не получился его совместный проект с Виктором Вексельбергом и почему надо вкладывать деньги в Кавказ.  

- Почему пришли в банковский бизнес?

- Я не пришел в банковский бизнес, я - инвестор. Я выбирал объект, куда имеет смысл инвестировать средства. Почему банк? Вы же сами понимаете, что такое инвестиционные фонды, что случилось с ПИФами в момент кризиса - деньги исчезли из них. Как работает инвестиционные фонд: он все успешные проекты записывает на себя, а все неудачные сделки - на вкладчика. Мне как раз не хочется в такие фонды вступать. Банк – это инвестиционный проект, достаточно консервативный, перспективный.

- Чем обусловлен интерес именно к «Витас Банку»?

- Совершенно уникальный банк, который является единственной кредитной организацией, открывшей более 20 отделений в Дагестане. Я сам вырос в Сухуми, меня вполне можно назвать лицо кавказской национальности.. Это первая мотивация. Второе: я, естественно, изучил этот банк. Там нет «скелетов в шкафу», нет долгов, нет бандитов. Абсолютно, на мой взгляд, прозрачный банк. Я посмотрел, как происходит обслуживание выданных банком кредитов, практически без задержек, потому что там это дело чести, если деньги взяты в долг, то их надо выплачивать. И те отделения банка, которые в Москве, в Красноярске, тоже прекрасно работают, я посмотрел эту работу изнутри. И последнее, «Витас Банку» более 10 лет – это тоже немаловажный фактор. Банк спокойно пережил все кризисы. Это достаточно надежный, хоть и маленький банк. В планы банка входит расширение бизнеса в другие кавказские республики, в том числе в Чечню.

- И нет никаких недостатков?

- Есть единственная сложность, не связанная с деятельностью самого «Витас Банка». Сложность в том, что предприятия, расположенные на Кавказе, почти не платят налоги. Это особенности взаимоотношения государства, налоговых инспекций и самих предприятий. На самом деле предприятия не банкроты, исполняют обязательства. Банк выдает им кредиты и оказывается в очень странном положении: по официальным данным если предприятие не платит налоги - значит оно банкрот. Возникает вопрос, на каком основании выдали ему кредит. А у нас это прекрасный заемщик, поэтому вопросы не к банку.

- Рассматривали в качестве объекта инвестирования другие банки?

- Московские банки, которые мы смотрели, в том числе и с участием представителей из Арабских Эмиратов. У меня там близкий друг шейх, который хотел открыть банк в Москве. Мы увидели спрятанные долги, спрятанные обязательства. Абсолютно серые схемы. Я хочу вкладывать в кавказский регион. Рассчитываю, что в дальнейшем буду привлекать туда иностранные деньги партнеров. В кавказский регион планируется направить огромные средства на развитие туризма. После объявления таких программ имеет смысл инвестировать в регион. Только не понятно, как государство собирается направлять туда средства, не имея банковской структуры. Сегодня «Витас Банк» является единственной кредитной организацией в регионе. Надо развивать эту сеть, укреплять ее - вот вам и контроль Кавказа и всех его денежных потоков. Первый раз люди в Дагестане открыли кубышки и принесли деньги в банк, они держали их в мешках, в аулах. 

- Планируете увеличивать долю, нужен ли контроль над банком?

- Если предложат, можно и увеличь долю. Возможно помогу с получением финансовых гарантий на Западе, чтобы стабилизировать финансовое положение банка. К сожалению, в России сохраняется тенденция к сокращению игроков банковского сектора. Возможно придется увеличивать капитал банка, сливать его с другими игроками. У банка пока мало отделений в Москве, в России, где борьба идет жесткая. А туда, где он работает, никто не идет – боятся.

- Можете озвучить стоимость сделки по вхождению в капитал банка?

- Тогда нарушу обязательства перед акционерами. Посмотрите размер банка и сами сообразите.

- Значит в управлении принимать участие вовсе не планируете?

- В управлении я не нужен, настолько там отлаженый механизм. Нет необходимости, я даже буду мешать. Руководство достаточно профессионально выполняет свои обязанности много лет. Я -портфельный инвестор.

- Какой бизнес развиваете помимо банковского?

- Я занимаюсь инновациями уже 20 лет – и за границей, и в Лондоне, и здесь, с момента возвращения. Я поддерживаю ученых. Один из моих инновационных проектов связан с врачом, который победил рак. Он лечит его в любой стадии, но его метод не нашел поддержки ни в Московском научно-исследовательском онкологическом институте им. П.А. Герцена, ни в Российском онкологическом  научном центре им. Н.Н.Блохина. Американцы тут же стали изучать метод в Колумбийском университете, как только получили его описание. Я подписал с этим врачом контракт, я буду его разработки коммерциализировать. Вот сколько эта технология стоит денег по-вашему? Я думаю, раз в пять дороже, чем Газпром. Это надо только внедрить.

- Согласно ЕГРЮЛ Вам принадлежат «Агентство естественной медицины», «Роэл Венчур». Чем компании занимаются?

- «Агентство естественной медицины» подписало как раз контракт на внедрение технологии по лечению рака. А «Роэл Венчур» - это венчурный проект, который закрылся. Так же как был закрыт проект с Вексельбергом – «Инновационные технологии Ренова». Это все череда попыток вовлечь компании в венчурный бизнес. Но практически всегда сначала набирали проектов, а потом переставали финансировать. В России венчурный фонд – это лавочка для распила денег. Я отношусь к этому по-другому. Но прекрасные отношения с бывшими партнерами у меня сохранены.

< ="originalAuthors">Татьяна Ширманова

Источник:< ="">