"Democratist": Путин 2.0?

< =" ">

На волне недавних президентских выборов комментаторы в России и мире задавались вопросом, как Владимир Путин будет управлять Россией в ходе своего третьего срока. Как он отреагирует на подъем все более критически настроенного городского среднего класса? Намерен ли он перестроить себя в политического и экономического реформатора («Путин 2.0»)  или будет подавлять беспорядки как популистский диктатор? И, в конце концов, будет ли имитировать реформы, на деле сохраняя status quo?

Сочетание последних двух опций выглядит наиболее правдоподобным: риторика реформ снова будет продвигаться (вероятно, под премьерством Медведева), но система будет оставаться неизменной. Как и в случае с Dimitry Anatolyevich, очень вероятно,  что «Путин 2.0» является обреченным на неудачу мероприятием – нечто большее, чем брэндинг, направленное на создание впечатления о том, что грядут перемены для общества, которое (в большинстве своем) понимает, что это неправда, но также и для общества, в котором многие сильно заинтересованы в имитации изменений. Реформы в России «проводятся» так же, как в эпоху позднего советского периода коммунистическая утопия всегда должна была наступить «всего лишь через несколько лет». В обоих случаях этот нарратив служит как легитимизирующий инструмент, который может быть отброшен теми, кто заинтересован в сохранении существующей системы перед лицом растущего народного скептицизма: в обоих случаях посыл тот же; держитесь курса, ваша жизнь так плоха, все может улучшиться, не стоит раскачивать лодку.

Сам факт того, что вопросы прав собственности, продвижения культуры малого и среднего бизнеса и в особенности коррупции по-прежнему актуальны после 12 лет правления Путина, намекает на то, что реформы очень маловероятны. И в самом деле, для определения источника большей части коррупции в современной России следует обратиться не далее как к анализу Ангуса Роксборо (Angus Roxburgh) экстраординарно большого состояния друзей Владимира Путина времен его петербургской молодости и дачного кооператива «Озеро», членом которого он являлся. (Strongman: Vladimir Putin and the Struggle for Russia, I.B. Tauris 2012). Для примера, активы Аркадия и Бориса Ротенбергов, прежних партнеров Путина по дзюдо, сейчас оцениваются каждый в 1,75 миллиардов долларов. Состояние Юрия Ковальчука из кооператива «Озеро» оценивается чуть менее чем в 1 миллиард долларов. Других схожих примеров множество.

Роксборо отмечает: «...До сих пор крупнейшее препятствие для иностранных инвестиций (или создания международного финансового центра в России) можно резюмировать в одном слове – коррупция – слове таком сложном, что один крупный российский бизнесмен как-то сказал мне, что я, будучи жителем Запада, никогда не пойму его. “Хищение, - сказал он, - это не то хищение, которое вам знакомо. Это целая система – политическая система, бизнес-истеблишмент, правоохранительные органы, судебная система, правительство, сверху вниз все переплетено и неделимо.”»

Профессор Алена Леденева (Школа славянских и восточноевропейских исследований, автор многочисленных книг о коррупции в России) заявляла в ряде недавних публичных дискуссий о том, что путинская systema коррупции, во многом как и Советский Союз, в основе своей не поддается реформированию и будет сохраняться до тех пор, пока коллапс в политической или экономической ситуации не спровоцирует ее коллапса. Учитывая приведенные выше свидетельства, так же как и сохраняющуюся популярность правительства и участие крупных частей российского общества в различных коррупционных сетях, переизбрание Путина вряд ли возвещает период реформ. Скорее Путин стал заложником системы, которую создал и будет не способен ввести реформы, необходимые России, не овернувшись от этих критических важных заинтересованных групп.

Тем не менее, перемены определенно грядут, поскольку российское общество меняется, но переломный момент еще далеко; цены на нефть растут, так что социальные расходы могут оставаться на высоком уровне. Многие наслаждаются лучшей в материальном смысле жизнью и, в действительности, гораздо большей свободой, чем была у русских исторически. Кроме того, текущая система пользуется сильной поддержкой со стороны ФСБ – организации, которая, как указывают Андрей Солдатов и Ирина Бороган в «Новая шляхта» (Public Affairs, 2010), действует скорее в манере, близкой к манерам арабской «мухабарат», чем к образу действия западной службе безопасности, и полагает защиту режима ключевым приоритетом. Они не задумываясь прибегнут ко всем имеющимся у них в распоряжении средствам для того, чтобы оппозиция оставалась слабой, разделенной и маргинализированной.

Источник:< ="">